По словам Александра Ефимкина, «Экополе» во многом похожа на аналогичную компанию RIGK в Германии: схема работы строится на заключении договоров с компаниями-производителями ХСЗР, которые оплачивают организацию всех услуг. Со своей стороны, «Экополе» заключает договор с подрядчиками, которые обеспечивают сбор и утилизацию тары. В задачу компании входит найти этих участников, проконтролировать выполнение работы и договориться о сборе определённого количества канистр. После утилизации тары компания получает необходимую документацию, которую предоставляет каждой из компаний-производителей ХСЗР.

Александр, вы говорите, что занимаетесь поиском компаний, которые смогут утилизировать тару. Получается, что такие компании в нашей стране всётаки существуют? Но откуда они взялись при отсутствии соответствующей инфраструктуры? 

- На самом деле, когда я говорю, что мы ищем эти компании, это не всегда означает, что они существуют. На сегодняшний момент мы работаем с тремя компаниями в четырёх регионах и фактически две из них были созданы на пустом месте. Например, компания «Графит» начала работать в этой сфере с приходом в Россию нашего пилотного проекта. Это самый старый наш партнер. Другая компания — «ИнвестАгроПром-Юг» («ИАП-Юг») — работает на юге России, она начала эту деятельность с нуля. У них не было никакой материально-технической базы, необходимой для сбора и утилизации, они постепенно её создали и сегодня сами обеспечивают сбор, а обработку и утилизацию тары доверяют третьей стороне, которая прошла наше одобрение. Третья компания — «Медпром» -работает в Поволжье. Направление по сбору тары для неё новое и пока составляет малую толику от её основной деятельности. Получается так, что куда бы мы ни смотрели, в России везде можно найти предприятия, которые потенциально могут перерабатывать отходы пластмассы. Ведь перед всеми ними встает проблема утилизации тары из-под пестицидов, но при этом отсутствует инфраструктура, которая бы обеспечила сбор этой массы канистр с полей. 

Расскажите, как организована такая инфраструктура?

- Самым простым способом. Может быть, он далеко не самый эффективный, но в условиях сегодняшнего времени наиболее приемлемый. Наши контрагенты выезжают к сельхозпроизводителям, чтобы забрать из мест хранения использованную тару. Но здесь кроется большая проблема. У нас в законодательстве прописано, что отходы должны быть вывезены и переданы на утилизацию в течение 11 месяцев, и по ним должна идти отчётность. Однако, к сожалению, за выполнением этого предписания практически никто не следит, чем и пользуются аграрии. С другой стороны, при попытке утилизировать канистры они столкнулись бы с серьёзной проблемой. Потому что сегодня тара из-под пестицидов, в основном, относится к отходам 4-го класса опасности, обращение с которыми требует наличия лицензии. Мировой опыт показывает, что есть две точки зрения на этот счет: одни полагают, что если тара промыта, она уже не является опасной, а другие, что она остается опасной в любом случае. В России определённого мнения на этот счёт нет. 

Получается, российские аграрии не промывают и не дырявят тару, как это предписывают правила? 

- Да, в большинстве своем именно так. Сейчас «культура утилизации» тары, можно сказать, только зарождается. Безусловно, есть организации, которые обращают внимание аграриев на необходимость соответствующей подготовки канистр, но, к сожалению, подавляющее большинство сельхозпроизводителей пока смотрят на это сквозь пальцы. Но тенденция, конечно, формируется. Уверен, мы придем к понимаю того, что промывать и пробивать тару — это долг каждого, кто её использует, только вопрос, как быстро. Опять же, никто не контролирует аграриев, не следит за тем, как они обращаются с тарой из-под пестицидов. По крайней мере, за последние три года, в операционной деятельности «Экополе», я с таким не сталкивался. 

Приходилось ли вам встречаться со случаями продажи аграриями канистр «на сторону»? 

- Чтобы пробить канистру, ее нужно предварительно вымыть, а поскольку этого никто не делает, наш агробизнес, в том числе и теневой, среагировал достаточно быстро. Когда границы России стали закрываться для ввоза сомнительной продукции неизвестных компаний, спрос на упаковку для ХСЗР внутри страны вырос. Приходится констатировать, что дальнейший путь части канистр, в основном, из-под продукции лидеров рынка непрозрачен. Мы принимаем эти канистры у аграриев безвозмездно, но ведь есть ещё организации, которые за такие канистры готовы заплатить. 

В России существует рынок «белых» перекупщиков, но он не очень большой. Это компании, которые пытаются играть на разнице цены на вторичное сырьё: закупают канистры у аграриев и потом их перепродают. Также есть организации, которые выстраивают схему, позволяющую использовать канистры как часть сырья для производства другой продукции. В этом случае они экономят на закупке вторичной гранулы полиэтилена. Но основное количество тары, которую перекупают у аграриев, как это ни печально, уходит на рынок контрафакта. 

Входит ли в полномочия вашей организации отслеживание перемещений тары? И кто вообще это должен контролировать? 

- Здесь два момента. С одной стороны, работа нашей организации не предусматривает борьбу с контрафактом, и мы понимаем, что для того, чтобы начать с этим бороться, нашей компании будет недостаточно. В этом случае придётся перестраивать всю структуру и заниматься совершенно другими вещами. К тому же, одним нам с этим не справиться. Тем не менее, как только появится прозрачность передвижения продукции, появятся и более серьёзные механизмы контроля: сколько хозяйство купило и сколько тары сдало. За этим процессом вполне можно обеспечить контроль, но необходим инструмент, который позволил бы его осуществлять, и, желательно, в цифровом виде. Такой эффект может быть от введения маркировки на продукцию ХСЗР. Компании-производители сейчас над этим работают. Я знаю, что такую маркировку ввела компания «Август», «Щелково Агрохим» также планирует её введение в ближайшее время. Это позволит по штрих-коду понять, куда продукция попала и отследить, оригинальная она или поддельная. Если информация о количествах проданного попадет в нашу компанию, контроль возврата тары будет возможен. 

Рассмотрим другой вариант: аграрий пытается вывезти канистры самостоятельно на утилизацию, но не может этого сделать без лицензии, что дальше? 

- Необходимо получить лицензию на транспортировку или же воспользоваться услугами лицензированной компании-перевозчика. Конечно, получение лицензии — процесс сложный и долгий и окупается не всегда, поэтому аграриям этот путь не интересен. А тут ещё появились компании, которые начали тару перекупать. Получается, что для агрария проблема утилизации снялась: он может продать свою тару тому, что первый к нему приедет, да ещё и денег заработает. Цены на использованные канистры варьируются по многим параметрам (от общего количества канистр, от того, какой в них был препарат, от удалённости от места дальнейшей переработки). В среднем, в 2019 году цена держалась в диапазоне 5-15 руб./кг. 

В нашей компании серьёзная часть затрат закладывается именно на вывоз тары и её доставку до места утилизации. Наши подрядчики на собственном лицензированном транспорте или, воспользовавшись услугами наёмных перевозчиков, приезжают в хозяйства и забирают эту тару. Стоимость услуг — это конфиденциальная информация. Но можно сказать, что система сбора и утилизации, организованная «Экополе», компенсирует подрядчикам затраты на сбор использованных канистр, выгоду они получают от продажи гранул, полученных при утилизации. 

В чем заключаются главные сложности при утилизации и переработке тары из-под пестицидов? 

- Основных сложностей две. Первая — технического характера. Дело в том, что часть компаний при изготовлении канистр применяют не только полиэтилен, но и полиамид. Из-за этого при переработке технологический процесс усложняется, поскольку физически отделить один материал от другого невозможно, а температуры плавления у них разные. Вторая проблема состоит в том, что аграрии не моют канистры. А значит, в них содержится остаток пестицидов, и сами канистры приобретают статус опасного отхода. После промывания канистр воду необходимо обезвреживать. То есть, отдать её на предприятие, которое может это сделать. Само собой, услуга эта платная. Цены также зависят от удалённости и количества отходов — чем дальше ехать и чем отходов меньше, тем дороже. И далеко не все готовы заключать такие договора, ведь расходуемый объём воды для промывки тоже необходимо обезвреживать и утилизировать, а это выливается в немалые расходы и сразу ударяет по карману предприятия, которое решило заняться утилизацией такой тары. Схема становится невыгодной. Ситуация плоха тем, что на западном пространстве мы, наверное, единственная развитая страна, которая не моет канистры. Поэтому, когда мы задаём иностранным коллегам вопросы о технологиях такой очистки воды, они разводят руками и говорят, что у них нет таких проблем. Впрочем, постепенно ситуация меняется: компания «Графит» (Воронежская область) сейчас находится на финальной стадии установки на своём предприятии циклической системы очистки воды.

Существуют ли ещё причины того, почему аграрии не соблюдают нормы СанПиНа? 

- На самом деле, причин несколько. Аграрии не были подготовлены к тому, что этим нужно заниматься. Все они работают на рынке применения высокоэффективных современных пестицидов далеко не так давно, как на Западе. В СССР пестициды были порошкообразными, а тара — деревянная или бумажная. Требования по экологии были более лояльные, тара из-под химии просто сжигалась. А потом появились жидкие пестициды, началась интенсификация сельхозпроизводства и рынок оказался заполонён большим количеством полимерной упаковки. Сейчас мы находимся в той фазе, когда все проблему осознали, но пока не знают, как её ре&